Внутренний двор замка пестреет килтами и мантиями в клетку того или иного клана, доминирующий цвет зелёный. Зелёный с синим — МакНил, тёмно-зелёный с красным — МакСуини, зелёный с синими, жёлтыми и красными полосами — МакМиллан, а Макинтоши в зелёном с тонкими красными и жёлтыми полосами. На МакЛохлане тёмный килт с клеткой из зелёных и красных нитей, и такой же расцветки подкладка мантии. Он приходит, когда уже большая часть волшебников влилась в часовню, почти к самому началу мессы.
— Мистер и миссис МакМиллан. Мэган, прекрасно выглядишь*, — не задерживаясь на обмен любезностями с этими и любыми другими родственниками, Бертрам проходит в украшенную к Рождеству часовню, становясь, как и все верующие, на колено и осеняя себя крестным знамением. Святая вода пока не научилась определять Пожирателей смерти и сжигать их тела, когда омоченные пальцы прикасаются ко лбу. Далее он проходит между скамьями и садится подле своей матери и отца, за которыми ему машут младшие сёстры. Фионелл сидит чуть дальше со своим супругом и ребёнком, качая на руках второго. Поприветствовав ближайшую родню жестами, Бертрам блуждает взглядом по ряду голов. Кивает близким родичам и знакомым с лёгкой улыбкой, подмигивает ребятне.
Месса не выделяется ничем примечательным. То вставая, то снова садясь, то отвечая хором на обращения священника, разношёрстная толпа шотландских магов и чародеек смиренно склоняет головы в молитвах. Проповедь — скучная и невыразительная — посвящена, конечно, любви к детям и важности взращивания в юной душе добродетелей и качеств, отличающих ... рабов. Отличающих рабов, стадо овец, боящееся выйти за ограду пастыря, так? — рвётся с языка Берти. Он мрачно хмурится, выглядит крайне сосредоточенным и увлечённым. Крёстные родители младеницы приносят ритуальные обещания, священник брызгает дитя освящённой водой, и затем, проходя меж рядов, орошает и паству. На этом всё, голодные желудки требуют жареного мяса, эля и вина.
В окружении щебета приехавших на рождественские каникулы Шоны и Эйвы Берти выходит во двор, идя следом за всеми дорожкой, ведущей внутрь замка, в зал. Он здесь всё знает, он будущий наследник Эдвингарда, который снискали его предки, но сегодня не чувствует здесь себя таким же своим. Отец останавливает, крепкой хваткой обвив пальцами плечо, когда МакЛохлан разговаривает с младшей:
— Помнишь отца Ангуса? Шона его хорошо помнит, да, Шона? Когда он тебя крестил... Папа?
— Тебе не следовало опаздывать, Бертрам. Отойдём, мы с матерью хотим с тобой поговорить.
— Да. Идите, я скоро приду. И, Шона, смотри, чтобы она не съела всё до моего прихода! Что случилось?
Отойдя с родителями в пронизываемый солнечными лучами прохладный коридор, Бертрам хмурится. Мама серьёзно смотрит на папу, словно чего-то ждёт.
— Я должен перед тобой извиниться, Бертрам, за то, что временами проявлял грубость и излишнюю жёсткость. Должен сказать, что временами ты их заслуживал, но я, как твой отец, всё ещё несу ответственность за твоё воспитание, поэтому это и моя вина тоже, — говорит Конах МакЛохлана, поднимая тяжёлый взгляд на сына. С тех пор, как сразу после выпуска Бертрам со скандалом ушёл из родного дома и поселился в Эдинбурге, он лишь пару раз виделся с родителем в Лохлэнн-крофте, и оба раза встреча оборачивалась не лучшим образом.
— Это на тебя исповедь так подействовала?
— Бертрам, — мама не смотрит укоризненно, достаточно того, что она просто смотрит своим проницательным взглядом бездонных грустных глаз.
— Ладно... Прости, пап. Я разозлился. Должно быть, я слишком гордый. Прости, — он почти в действительности выглядит сожалеющим, послушным. Смотрит вниз куда-то в сторону, вздыхает. — Ладно, ну...
Отец и сын обнимаются, когда из зала уже доносится шум и гомон веселья. Следом Берти обнимает маму, поглаживает по спине.
— Всё хорошо? Теперь можем отпраздновать. Я так и не спросил, что вы подготовили в подарок новорождённой...
За негромким разговором все трое возвращаются к остальному народу.
— И, Бертрам, — говорит Конах. — Какие бы планы у тебя сегодня ни были, я прошу тебя остаться до конца празднества.
— Да, пап. ...А кто это у нас?! Конни!
— Нет, я Адэр. Конни — вон, — отвечает светловолосый мальчуган, на которого Берти переключил своё внимание.
— Адэр? Проклятье, как ты вырос! Я принял тебя за твоего брата...
В зале шесть дубовых столов попарно стоят по обе стороны от входа. Массивные подвесные канделябры добавляют света, которого недостаточно из-за узости окон. За столами дальше — свободное пространство для танцев и прочего веселья, слева от которого уже обустроились музыканты. На небольшом возвышении стол семьи хозяев замка, но сегодня его занимают маги-старейшины кланов. Бертрам снимает мантию, вешает на крюк и уже рассчитывает сесть со своей семьёй и другими ближайшими родственниками, но мама тихо оповещает, что сегодня гостей рассаживают так, чтобы молодёжь могла веселиться в своём кругу, дети — отдельной компанией, а взрослые будут сидеть вперемешку, чтобы дальние родственники могли пообщаться между собой. Сами родители Берти обедают за столом старейшин.
Бертрам занимает свободное место на скамье рядом с МакМиллан и средней сестрой. Конах МакЛохлан обращается к гостям, приветствуя всех, и приглашает к пиру, на столах появляется еда и кувшины с бутылками. У семьи МакЛохлан нет своих эльфов, впрочем, как и у многих магов в наше время, поэтому по случаю празднеств другие волшебные семьи предоставляют своих для кухни и обслуживания гостей, и то, что гости видят на столе — плод совместных усилий домашних слуг даже не одного клана.
— Доброе утро. Приятно вас всех снова увидеть, — Берти дружелюбно улыбается, намеренный развлечь гостей беседой, пообщаться с сестрой и как можно скорее покинуть это сборище. — Мэган, что тебе налить?
* — здесь и далее шрифтом Palatino Linotype выделена речь на гэльском.
Трепетно ждем всем форумом, ведь со злом кто-то должен бороться и кто если не они?
